Два угла - Страница 40

— Ты и правда сильнее любишь воинов? — спросил, почти не сомневаясь в ответе.

Раан любит все свои создания одинаково. И тебя, говорящего с духами. И твою мать, старую и слабую. И Лини, третью жену. И синекожего Каерри, ее мужа.

Гууар отвернулся к воде. Нервно дернулся кончик хвоста, выбивая на земле чечетку.

— Вот как… Говори, прошу тебя.

И стали воины соперничать — кто лучший добытчик? Кого Раан любит больше остальных?

У одной матери родилось два сына. И были они одинаково сильны и отважны. Но один из них хотел доказать, что он лучше и вызвал брата на состязание. Целый день охотились братья и встретились перед ночным туманом на выступе у воды Рождения. Первый, гордясь, принес пять зверей, и увидел, что его брат принес шесть. И появилась тогда в его сердце ненависть, расцвела ярость, поднял он на брата копье и убил его.

В бесконечной воде Раан проснулся от непоправимого. И увидел, что случилось на выступе, и выдохнул беззвучный крик отвращения. Смешался крик с кровью убитого и полился в воду Рождения.

Думайте, как вам следует жить дальше, сказал Раан и ушел от своих созданий в недосягаемые глубины.

Через луну из вод Рождения вышла Кровавая богиня, суть которой — оживленная божественным дыханием кровь первого безвинно убитого.

Пришло сообщение. Шалье мельком увидел, что оно от Воплощенной и напрягся, почти силой заставляя себя сидеть на месте и не дергаться. И даже в ту сторону не смотреть.

Гууар методично шевелил ушами, отгоняя мелких летающих насекомых. Разглядывал покрытую мелкой ряской воду, словно хотел увидеть саму скрытую глубину, недоступную никому, кроме богов.

— Я должен думать, — твердо сказал Гууар и просил его не беспокоить до тех пор, пока он не разберется в своем внутреннем мире. Иногда ярицы впадали в некое подобие медитации, Шалье очень интересовался этим процессом, но не смог выяснить его причин и назначения. Мешать он не собирался, если Гууару нужно время примириться с новой историей мира или прийти к согласию со своей духовной половиной, он это время получит.

И ведь еще… сообщение касательно Латисы. Шалье отвернулся от экрана почти с облегчением, включил просмотр — перед ним появилась серая безжизненная маска, ни единым мимическим движением не сопровождая проговариваемые инертным тоном слова — ответы на заданный им вопрос.

Чем дольше говорила Воплощенная, тем несдержанней вел себя Шалье, дергаясь, словно порываясь что-то ответить.

Гууар переместился в тень хижины и, судя по позе, обосновался там надолго.

Как же сообщить Латисе новости? Маска распрощалась, мгновенно исчезая с экрана: ответ дан и дальнейшие действия спросившего не в ее компетенции. Хотя Шалье знал, что даже будь на месте Латисы женщина тайтов, Воплощенная не сделал бы больше того, что сочла нужным сделать, но ведь Латиса просто человек! Как она примет… такое? Что подумает… о нем?

Впрочем, выхода нет, мертвая должна уйти навсегда, независимо от того, поймет ли Латиса. 'Но ведь она не может не понять, правда?', — спрашивал себя Шалье и боялся услышать ответ.

Он нашел в базе, оставленной прилетавшей экспедицией, информацию по религии и стал изучать, как складываются отношения людей с и их богами.

Ощущая на спине ладонь, Латиса думала, что все еще спит. Утром Шалье не приходил и так, пожалуй, было лучше. Шло время, и кожа под его рукой жутко чесалась. А ведь он действительно тут, она улыбнулась, растягивая мгновение.

— Проснулась?

Как здорово было просто молчать!

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты, главное, не пугайся, слушай до конца, хорошо?

Она быстро кивнула.

— Твою Таиси… и правда принесли в жертву Темной богине.

Латиса ожидала услышать что угодно, кроме того единственного, что услышала. Она попыталась встать, но ладонь вдруг стала очень тяжелой, прижимая назад к кровати.

— Послушай сначала.

Сердце било набатом. Так глупо попасться — выложить всю правду и кому? Ужас наплывал, накатывал, наваливался душной ватой. Пещера… такая красивая, щемяще таинственная, сказочно цветная — скрывает убийство живого человека. Латиса уже почти забыла, каким бывает всепоглощающий страх. Сколько его может быть…

Все равно, как съесть пирожок, а потом узнать, что он сделан из человеческого мяса. В глазах, полных слез, расплывалась пятнами стена напротив. Латиса всхлипнула.

— Ну что ты…, — растеряно сказал голос за спиной. Рука неожиданно исчезла.

Латиса судорожно сползла с противоположного края кровати, закутавшись в одеяло, и прижалась к стене. Мало того, что она до безумия привязалась к этому странному тайту, у которого и своих проблем выше головы, так еще и оказалась на планете, где людей приносят в жертву. Убегала от волка — попалась льву.

— Ну, подожди… Не пугайся, — он уже стоял рядом, не решаясь прикоснутся. Латиса съежилась еще сильнее, пытаясь спрятаться под одеяло или вжаться в стену, куда угодно, только подальше отсюда. Слезы текли, но зато губы предательски не дрожали, да и в голос рыдать не хотелось.

— Латиса, — очень странным голосом позвал Шалье. Таким непривычным, что она даже повернулась. Удивленно смотрела, как он опускается рядом на колени.

— Латиса…

Как пьяный. Чудесное утро — ладонь на спине, убитый человек и пьяный в дым Шалье.

— Послушай, — заговорил, смотря почти мимо. — Таиси была в числе тех, кто попал под взрыв. Потом выживших отправили к врачам. Ее все равно не удалось бы спасти. Затем пришла жрица Темной богини и заявила, что Таиси должна умереть в пещере. Ее никто не убивал, просто отнесли туда и положили на алтарь. Дух Таиси был настолько темным, что богиня пожелала оставить ее себе. Воплощенная говорит, Таиси пыталась тебя заманить, чтобы обменять свой дух, плененный Темной богиней, на твой. Но все можно изменить, ничего непоправимого не случилось. Она не успела заставить тебя войти в нужную пещеру.